Скуф. Маг на отдыхе (СИ). Страница 1

Скуф. Маг на отдыхе

Глава 1

— Тах-тах-тах! Вертушка, которую за нами послали, над лесом зависла, — увлечённо вещал министр обороны, периодически сдувая с носа очередную каплю пота. — И тут бабах! Рёв и сразу взрыв! Я только голову поднять успел, глядь, а костяной дракон уже нашу вертушку треплет, будто куклу тряпичную…

Министр от волнения взмахнул руками, едва не свалив с полки ведёрко с водой.

Хотя в пахнущей горячим деревом парилке было просторно, но министр увлёкся и чувствовал себя не иначе, как на сцена.

— Ну, Воло-о-одь! — с улыбкой протянул Степан Викторович и снял с гвоздя берёзовый веник. — Ну ты рассказывай-то нормально.

— А что не так?

— Как «что не так»? Какой, нахрен, рёв? — Степан Викторович окунул веник в ведро. — Дракон-то костяной. Чем ему реветь?

— Ну, — задумался министр. — Ну ладно тебе, не докапывайся.

— Молчу-молчу! Кость, ложись…

Константин Васильевич, глава Тайной Канцелярии, послушно растянулся на скамейке и подставил Степану Викторовичу спину.

— Только не сильно, — буркнул он. — Володь, рассказывай давай, не отвлекайся.

— Ну да! — согласился Владимир Александрович. — Вертушка, значит, взрывается, и тут прямо передо мной из-под земли начинает выкапываться кадавр…

— А кадавр — это что? — уточнил Сеня, племяш Владимира Александровича.

На посиделках с друзьями дяди он присутствовал не впервые, так сказать, нарабатывал полезные связи с младых ногтей, но попасть сюда, в святую святых для всего государственного аппарата Российской Империи, удостоился чести впервые.

— Кадавр — это хренатовина такая огромная, — пояснил министр. — Из трупов сшитая. Вроде как танк от мира нежити. Сильный, падла, здоровенный, так ещё и с защитой от магии. Лич ими наши укрепления штурмовал.

— Понял, — кивнул Сеня и решил ещё раз попытать счастья: — А можно мне тоже пива?

— Да с хера ли⁈

— Володь, да разреши ты парню выпить! — лицом в скамейку крикнул Константин Васильевич. — И рассказывай дальше!

— Молод ещё, — нахмурился министр. — Так… на чём я остановился?

— Кадавр, Володя! Кадавр!

— Ах, да. Кадавр. Так вот, вырывается прямо передо мной из-под земли кадавр. А я смотрю, ну не обычный он ни разу. Глаза зелёным светятся, вместо правой руки ковш экскаваторный, и сам весь как будто бы бронёй обшит…

— Ого, — отхлебнув из кружки, решил изобразить участие Сеня. — И что же дальше?

— Дальше ещё один появился, чуть левее, — продолжил Владимир Александрович. — А там и ещё один, уже со стороны болот. И четвёртый сзади подобрался. Кое-как живыми выбрались, — вздохнул министр. — Повезло.

На какое-то время в парилке воцарилась тишина. Лишь Степан Викторович легонько пошлёпывал веником Константина Васильевича.

— А как выбрались-то? — наконец-то подал голос Сеня. — Что случилось-то?

— Скуф случился, — ухмыльнулся министр.

— То есть?

— То и есть. На нашу удачу, он на той самой взорвавшейся вертушке летел. Дракону пасть разломал, упал неподалёку, ломанулся по кустам наугад и на нас вылетел.

— И-и-и? — не понял Сеня.

— И угандошил кадавров, чего не ясного-то?

И снова тишина.

— А как?

— Обыкновенно, — пожали плечами остальные. — Это же Скуф.

— Не понимаю, — Сеня почесал в затылке. — Раз этот ваш Скуф настолько крут, почему не он тогда министр обороны? Или… главнокомандующий какой? Или вообще канцлер?

Константин Васильевич хрюкнул в скамейку, а Степан Викторович не сдержался и заржал в голос.

— Ха, — по-доброму улыбнулся Владимир Александрович и потрепал племянника по мокрым волосам. — Да потому что, Сень. Я вот минобороны, да? И как думаешь, часто я могу вот так вот в бане посидеть, попариться? Не по делам чтобы, без выгоды, с душой?

— Ну…

— Нечасто, Сень, совсем нечасто, — тяжко вздохнул министр. — Только вот когда к Скуфу выбираюсь. А он, зараза, так каждый день живёт.

— Говнюк, — подытожил Степан Викторович, не скрывая зависти.

— И кому из нас, по-твоему, лучше?

В этот момент дверь в парилку распахнулась, и на пороге возник герой недавнего рассказа, Василий Иванович Скуфидонский собственной персоной.

— Так, пацаны, хорош языками чесать, давайте уже на выход, — тоном, не терпящим возражений, сказал Скуф. — Мясо готово. Мне Кузьмич мозг чайной ложкой съест, если остынет…

Итак…

Зовут меня Василий Иванович. Фамилия моя Скуфидонский. А позывной мой, стало быть, «Скуф». Для краткости и благозвучия. Фамилия моя настолько древняя, что страшно становится, и начало своё берёт аж с древней Руси. Предки мои ещё первым князьям послужить успели.

И царям.

И императорам.

И даже парочке императриц.

Короче говоря, всю дорогу Скуфидонские служили русским самодержцам, ну вот и я семейную традицию продолжаю.

Служу.

Возможно, кого-то такое положение вещей могло бы не устроить, а вот для нас лучшей участи нет. И дед мой с этим согласен был, и отец. Я ведь ещё, помнится по молодости, задавался вопросом: «Почему?»

И вот до чего додумался:

Во-первых, это всяким бедолагам слабосильным нужны чины и громкие звания, чтобы кому-то что-то доказать, а нам того не надо. Мы, если что, можем просто рожу сломать.

Ну а, во-вторых, командовать людьми это очень… просто невозможно утомительно!

Серьёзно!

Есть у меня один слуга или… как он там сам себя называет? Камердинером, кажется. Кузьмич. Вильгельм Куртович Зеехофер, если быть точным. Язык сломаешь, пока произнесёшь.

Австрияк.

Как так получилось, расскажу позже, сейчас не об этом. Сейчас о том, что Кузьмич меня в одну каску задолбать сумел. Всю жизнь его прогоняю, говорю: «Иди, Кузьмич! Живи своим умом! Беги, доходяга, ты свободен!»

А он мне, мол, нет да нет. Вы без меня, мол, барин, пропадёте. И не уходит. Я ему, помнится, даже денег предлагал, а он всё равно ни в какую.

А как-то раз его раз на вертолёте в тайгу отвёз за четыреста километров, но он ведь смышлёный, сука. Пока едет, дорогу запоминает. Как кошак.

А прицепился ко мне Кузьмич ещё во время войны.

Мы тогда с союзниками Вену от нежити зачищали, и я его от толпы зомбарей спас. Как именно спас, уже не помню; там ведь каждую минуту вокруг мясо происходило. Ну… вот Кузьмич на почве острых ощущений умишком-то и тронулся. Решил, что обязан мне жизнью, и поклялся служить вечно. По какому-то там своему благородному кодексу. Джентльмен типа.

Паскуда такая.

Ну…

Ладно уж, брюзжу.

Мужик он на самом деле в хозяйстве полезный. Русский освоил, как родной, и даже в менталитет нашинский с головой занырнул. Тощий разве что и бледный, как нежить. И бородка его эта… назову «козлиной», так ни за что, ни про что козлов обижу.

Опять же в этикетах разбирается.

— Ваше Благородие, — Кузьмич открыл перед Володей дверь автомобиля. — Удачной вам дороги.

Ну а я сейчас стоял на крыльце и махал товарищам рукой. Херово, конечно, что на ночь не остались, ну да ничего. Дела у них всё, заботы. Пашут как мерины в борозде.

Погода на дворе роскошная. Ранние августовские сумерки, первые звёзды и последние сверчки. В теле прямо-таки невесомость. И ещё чувство алкогольной недосказанности, так что спать я точно не пойду. Пойду лучше зайду к Лёхе, проведаю, как там дружище.

Кортеж богатых чёрных машин с мигалками и государственными номерами выехал за ворота, а я ещё чуток позалипал в небо и двинулся в путь.

Удалёнка не спала.

В окнах домов горел свет. Жители садового товарищества «Пересвет» разделяли мою светлую грусть и отдыхали в беседках и на крылечках, попивая кто пивко, а кто и что покрепче.

— Василий Иваныч! — крикнул сосед и воздел в небеса крепко сжатый кулак, мол, всё ништяк.

Я согласно кивнул и двинулся дальше.

По сухой раскатанной двухколейке, через шлагбаум и прямо в лес.