— Эх…

В трубке послышался стук по клавишам и почти тут же «поздравляем_вас_взломали» сменилось на более подходящее и безликое «халява».

— Так лучше?

— Так гораздо лучше, — сказал я. — Что дальше делать?

— Ничего. Тамерлан уже начал выкачивать данные.

— Что-то интересное видишь?

— Не-а.

Ну а пока суть да дело, я взялся за мышь и решил сам прошерстить компьютер. Папочка с разрешительной документацией, папочка с бухгалтерской отчётностью, папочка с личными делами воспитанников. Иконка почты, иконка мессенджера, и парочка игр.

И ни одного файла с названием «Мои Мрачные Тайны».

Ох!

Куда же ушли те благословенные времена, когда злодеи вели дневники?

— Ну смотри, — сказала в наушник Ирина. — Связь с Константином Оскаровичем Ивановым-Нобелем прослеживается, но он тут везде как частное лицо проходит. Меценат типа. Пожертвования, пожертвования, пожертвования… суммы, конечно, внушительные, но почему бы и нет? Человек захотел, человек имеет возможность, так что докопаться, по сути, не до чего. А вот личные дела дете-е-е-ей, — протянула сестра. — Вот тут интересней. Открой файл «для внутреннего пользования».

— Угу, — я тоже нашарил нужную иконку.

— Видишь, что детей разделяют на колонки?

— Вижу.

— И в левой колонке напротив имён-фамилий какие-то странные аббревиатуры стоят, — сказала Ирина. — Думаю, что вот за такое можно притянуть и как минимум потребовать объяснений. Цифровой след как доказательство того, что файл был именно на этом компьютере есть… Так! Всё. Все данные у нас. Целиком. Можешь отключаться и сворачиваться, а мы пока ещё посмотрим, вдруг что интересное найдём.

— Отлично.

Я выключил компьютер и собрался на выход. Ночь за окном чуточку отступила и небо на горизонте начало синеть. Увы и ах, здесь я компромата не нарыл. Натравить проверку на это место обязательно стоит, но в таком случае призрачная ниточка, связующая его с Ивановыми-Нобелями тут же порвётся.

Ну кто же сдаст такого щедрого и могущественного покровителя?

В данной конкретной ситуации весь штат детского дома, который хоть о чём-то знает, может таинственным образом пропасть во время следствия. Либо же наоборот! Директора возьмут всю вину на себя, сядут, выйдут по УДО, и до конца жизни будут завтракать игристым…

Ладно…

В жопу уныние! Есть ведь ещё и второе место, в котором стоит пошариться! Офис Ивановых-Нобелей, в который я как раз-таки послал альтушек. Пока вернусь, пока доедем, они наверняка уже должны пробраться внутрь.

Бзз-взз! — на телефон мне пришло сообщение от Стекловой.

Групповое селфи:

Девки стоят на парковке гипермаркета рядом с барбухайкой. Одеты в синие комбезы и синие же медицинские маски. Волосы собраны и спрятаны под банданы. У Чертановой в одной руке ведро с кучей моющих средств, а в другой швабра.

Ну вот же!

Ну могут же, когда захотят!

«Умницы, — написал им в ответ. — Начинайте внедрение, нагоню вас через полчаса».

Следом тут же поступил звонок:

— Василий Иванович, вы сможете нам чуточку подыграть?

— Как именно? — нахмурился я.

— Если вам позвонят, то скажите, что…

Ночной сторож.

Мужичок с потешными усами, стопкой сканвордов и жгучим желанием поговорить за жизнь. Лет так-эдак за пятьдесят, а то и вовсе пенсионер. Чёрная рубашка с надписью «ОХРАНА», которая висит на узких плечах и чуть ли не рвёт пуговицы на пивном пузике, чудаковатая бейсболка и потёртые туфли.

Дубинка на поясе, которая за годы службы чего только ни делала, — и дверь подпирала, и орехи колола, и летала по двору в качестве биты для игры в городки, — однако в дело так пущена и не была.

Вот такой портрет можно было бы нарисовать, говоря о ночном стороже где-то там. Но где-то там — где-то там, а здесь — здесь.

Здесь, за ресепшн у парадного входа в небоскрёб Ивановых-Нобелей, сидели совсем другие ночные сторожа.

— Вы совсем охренели⁈

Один из них прямо сейчас сорвался с места и направился к стеклянной крутилке, в которую долбились альтушки.

Высокий, крепкий, молодой, вдобавок ко всему ещё и маг «стального» уровня со специализацией к физическому усилению. В ухе гарнитура, в кобуре боевой пистолет, а в глазах истовое возмущение.

— Вы совсем охренели⁈ — повторил он свой вопрос, высунувшись в дверь справа от крутилки.

— Клининг! — вместо ответа крикнула Шестакова.

— Что «клининг»?

— Ну клининг! Уборка, ёпте! — Шаманка стянула с себя маску и смачно харкнула в сторону.

— А херли с парадного хода-то заходите, клининг⁈ — охранник своим вопросом в точности угодил в тональность разговора.

— Ты не ори на меня давай! Мы в первый раз у вас тут, где и что не знаем!

— Так, — мужик напрягся. — А кто вас на работу взял?

— Не твоё это собачкино дело! Ты нас пропустишь уже или как⁈

— Погоди-погоди. Вам пропуска должны были выдать ещё на этапе…

— Да какие, в жопу, пропуска⁈ — заорала Шестакова. — Я не на тебя работаю! Клининговое агентство «Золушка», приехали по вызову!

— По какому вызову?

— Да я в душе не знаю по какому! По какому-то! Нам сказали приехать, вот мы приехали! Ты… Ты знаешь, что⁈ — Шестакова с грохотом уронила ведро с тряпками. — Ты думаешь, что мне по приколу ни свет ни заря у тебя тут тряпкой махать⁈ Ты если нас не пустишь, то мы поехали! Нам уже за работу уплочено и в целом насрать! А ты со своими сам потом разбирайся!

— Так…

Впереди замаячила перспектива огрести. И пусть охранник был ни в чём не виноват, крайним обязательно выставят его. И если всё так, как говорит эта крикливая хабалка в бандане, то ещё и оштрафовать могут.

А это значит, что?

А это значит, что нужно как можно быстрее переложить с себя ответственность.

Например, на завхоза Иннокентия Петровича, который в очередной раз вдрызг разругался с женой, и в очередной раз ночует у себя в кабинете.

— Заходите, — охранник поманил девок внутрь здания, а затем достал рабочий кнопочный телефон и набрал завхоза. — Кеша? Спишь? К тебе тут какие-то барышни. Из клинингового агентства…

— «Золушка»! — проорали сразу пять голосов из-за спины.

— Из клинингового агентства «Золушка». Знаешь таких? Говорят, что им уже заплатили. Ага. Ага. Давай, жду. Куда⁈ — это охранник тормознул Шаманку, которая уже собиралась направиться в глубины офисного центра.

— Быстрее начнём, быстрее закончим!

— Стой и жди!

— Вот ты быдло всё-таки какое, а⁈ — возмутилась Шестакова. — Наберут, блин, по объявлению, — скрестила руки на груди и стала ждать в холле.

Остальные альтушки до сих пор молчали и полностью полагались на криминальный талант своей подруги. Только Дольче, заслышав про некоего завхоза, — а значит про человека, который принимает решения, — решила на всякий случай подготовиться.

— Жарко у вас тут.

Чертанова расстегнула комбинезон, частично вылезла из него и завязала рукава узлом на поясе. Под комбинезоном была лёгкая белая маечка, а под маечкой ничего кроме молодого и сочного тела.

— Ой, — скривившись от отвращения сказала Шестакова охраннику. — Куда пялишься-то⁈

— Да… Да никуда, — парень раскраснелся, потерял бдительность и отвернулся.

Когда бы группа «Альта» работала «на устранение», это могла бы быть последняя ошибка в его жизни. Однако не сегодня. Ну или, во всяком случае, не сейчас.

Спустя две минуты лифт на первом этаже открылся и из него вышел завхоз. Кудрявый мужчина лет сорока, который всем своим видом буквально кричал: «Нет! Нет! Я не такой! В душе я молод, у меня и спиннер есть, и симпл-димпл, и друзья-квадроберы!»

Массивные кроссовки оранжевого вырви-глазного оттенка, закатанные до икр рваные джинсы, легкомысленная гавайская рубашечка и куча фенечек на запястьях. У Иннокентия Петровича был не просто кризис… с ним случился настоящий коллапс среднего возраста.

Отсюда, возможно, и проблемы с женой.

— Так, — завхоз сонным взглядом обвёл девушек, секунд на десять задержался на груди Чертановой, а затем обратился к охраннику. — Ну и?