Вот только говном кидаться не будем.

Не по статусу оно теперь.

Величество мою улыбку увидел и продолжил настойчивее.

— Очень мне нужна группа толковых магов, и чтобы именно тобой была воспитана. Прямо вот очень нужна. Аж зубы сводит как, — слабо улыбнулся Величество. — Уважь меня.

И тут добил окончательно:

— Пожалуйста.

Думается мне, мало кто из ныне живущих слышал: «Пожалуйста», — из уст Петра Пятого. Не тот это человек, чтобы такими словами разбрасываться; ему и гордость не позволит, и заслуги. Да и хороший он мужик всё-таки, если разобраться, душевный.

И правитель толковый.

Так что есть у меня к нему уважение.

Не зря он всё-таки державой управляет, совсем не зря.

Да и общее прошлое, опять-таки. Те же замки из сена. Тот же навоз градом. Те же лодочки с парусами на Плещеевом и походные костры, и песни гусар, и девки сисястые хихикающие. Так что соглашаться или не соглашаться вопрос у меня уже не стоял.

Тут я для приличия чуть поломался, изобразил бурную мозговую деятельность, а после протянул Величеству руку.

— Договорились, Пётр Николаевич. Чем смогу — помогу. Привози мне своих студентиков. А что делать-то надо?

— Да ничего особенного. В плане военной подготовки чистая формальность. Погоняй их тут хорошенько да про свою героическую историю расскажи.

— Погонять, говоришь?

— Погоняй-погоняй, — кивнул Император. — И давай-ка не стесняйся. Если надо, они тебе и крышу поправят и с сорняками разберутся. Кузьмич-то у тебя не железный, ему поди тоже отдых нужен.

— Ваше Величество, — манерно кивнул австрияка.

— Ну, хорошо, — сказал я. — Когда ждать-то их?

— Скоро, Скуф, — Величество зачем-то посмотрел на часы и как-то вдруг очень сильно приуныл. — Уже совсем скоро…

Мой поход на пасеку отменился…

Да шучу я! Хера с два я своих пчёлок брошу и так не появлялся больше недели. Пчеловодство вообще сейчас под большой угрозой. Говорят, что ордынские шершни скоро и до Подмосковья доберутся. И что тогда делать, не знаю.

Ведь шершень — он же не человек. Ему лицо не сломаешь.

Ладно… не будем о грустном.

На пасеку я сходил, но в остальном планы на день пришлось переиграть. Автобус с одарёнными курсантами в количестве шести штук должен был приехать ближе к вечеру, а потому время поджимало.

Мы с Кузьмичом рассудили так:

Курсант должен страдать. Это закаляет характер, положительно сказывается на успеваемости и очень забавно смотрится со стороны. А потому особых удобств, которые обернулись бы неудобствами для нас, уважаемые студенты не получат.

Поначалу…

Поначалу пускай поживут где попало. Три койки мы оборудовали прямо в парилке, две в гараже, а один студентик, самый отчаянный, временно будет расквартирован на заднем дворе. Гамак есть, бочка с дождевой водой есть, продуктами, так и быть, обеспечу. А большего и не надо.

Так вот. Повторюсь, что это только поначалу.

Ну а потом студентики своим собственным трудом продолбят себе путь к лучшей жизни. Сперва оборудуют казарму в заброшенном коровнике, с председателем я уже договорился, ну а потом, если сдюжат, так вообще в лухари условия заедут.

Для этого им нужно будет расчистить Лёхин участок и подлатать дом. Звучит просто, но не всё так просто, что звучит просто. И особенно не всё так просто, как кажется, если оно вдруг кажется простым. Ведь борьба с сорняками на заброшенном участке друида — это не из области ландшафтного дизайна. Это война! Это борьба не на жизнь, а на смерть; суровая и отчаянная.

Сорнякам ведь отступать некуда, они на своей земле. И тут вообще не факт, кто кого первым выполет.

С Лёхой я уже на этот счёт переговорил, и он совсем не против.

— А ещё бильярд поставим.

— Чего?

— Бильярд, поставим, говорю!

— А, — кивнул друид. — Это дело хорошее.

Ближе к вечеру мы с Кузьмичом озаботились ужином. Молодняк ведь вечно голодный, а особенно служивый молодняк. Вот только:

— Куда попёр⁈ — в самый последний момент я успел поймать Кузьмича за руку.

Этот придурок по привычке решил нажарить мяса. Замариновал целый тазик шашлыка и уже потащил его в сторону мангала.

— А что не так, Василий Иванович?

— Жирно им будет.

— Но ведь Элеонора пропадает!

Элеонора — это свинья деда Макара. Он мне её буквально пару дней назад подогнал, прямо перед приездом министров. Само собой, уже в разобранном состоянии. И само собой, за деньги.

Некогда дед держал в Удалёнке целый свинарник, но вот теперь решил перепрофилироваться. Всё-таки до Москвы два шага, и возможности открываются чуть шире, чем тупо торговать салом. Вот и Макар, шагая в ногу с трендами, отошёл от свиней и занялся декоративными козлами.

Ох и чудные скотинки. Маленькие, бородатенькие и характером говнистые. Прям как Кузьмич, только с рожками.

Так вот:

— Элеонора пропадает!

— Не пропадёт, — возразил я. — Успеется, — и объяснил до кучи: — Я ведь, Кузьмич, не от жадности, а сугубо в воспитательных целях. Пускай не думают, что на курорт приехали.

— Как скажете, Василий Иваныч, — кивнул австрияка. — А что ж тогда готовить?

— Сейчас придумаем, — сказал я. — Давай-ка для начала в погреб слазим. Посмотрим, что у нас из стратегического запаса имеется.

Перловка!

Целый мешок на двенадцать килограмм.

Признаться, давненько я её не жрал. Кузьмич хоть и очень старается познакомиться с русской кухней, но не всё у него получается. Рассольник в его исполнении был похож на помои с томатным соком, и больше мы к нему не возвращались.

Ну а теперь, получается, настал её звёздный час.

— Тащи казан, — приказал я. — И две банки тушёнки. Нет… три! Сегодня можно.

— Будет сделано, Василий Иванович.

— А Элеонора пускай промаринуется до завтра.

— Как скажете, Василий Иванович.

Солнце потихоньку покатилось к закату.

Я расположился на крыльце в кресле-качалке и раскурил одну из сигар. Сигары были толстые, размером с палку сырокопчёной колбасы. Это мне министры вчера привезли. Костя Васильевич, глава Тайной, недавно в командировку на Кубу летал, вот и припёр с собой гостинцев.

— Хорошо, — сказал я вслух, а про себя подумал, что моему спокойному размеренному быту на какое-то время пришёл конец.

Величество не сказал, как долго мне предстоит управляться со студентами, но если рассудить логически, то до выпускных экзаменов. А сдачу выпускных экзаменов в Академии Одарённых вполне себе можно форсировать.

Поднатаскаю ребят на подвиги, закроем ТРЕЩИНУ, да и дело с концом. Насколько мне известно, это и есть конечная точка обучения любого мага.

— Как настроение, Василий Иванович? — вылез из дома Кузьмич.

— Да ничего, — буркнул я. — Сигару хочешь?

— Если позволите, Василий Иванович.

— Да позволю, чего уж там, — сказал я. — Ты, главное, не в затяг. Ты ж малохольный, откачивать тебя потом.

— Хорошо, Василий Иванович.

Кузьмич раскурился, и следующий час, а, может быть, и дольше, мы провели в благословенном спокойствии.

Где-то вдалеке, так что почти не слышно, неслись по трассе большегрузы. Через два дома вверх по улице тихонечко играло радио, а со стороны Лёхиной делянки стучал дятел. Комары почти не докучали, их этим летом вообще мало уродилось.

Можно было бы от них и вовсе куполом силовым магическим закрыться, но тогда и прохлады не будет, а без неё уже не то совсем. Так что и хрен с ними, не загрызут.

С соседского участка нестерпимо сильно пахло скошенной травой.

В крыжовенных кустах прошуршал ёжик.

По всей Удалёнке зажглись фонарики, да ещё и прохлада эта вечерняя, которая буквально шепчет на ухо: «Займи, но выпей».

И никаких неотложных дел. Никакого городского нервяка и суеты, и злости, и шелухи, и бумаг этих сраных… да, особенно меня радовало отсутствие бумаг, до отказа наполненных пустыми бюрократическими значениями.

Мой мир был прост и прекрасен.