— Он ведь нас впервые в жизни видит! — продолжила Смерть. — А ты тут строишь планы о том, как его ограбить и…

— Классная пижама, кстати, — решила сменить тему шаманка и соскочила с мотоцикла.

— Правда? — Смерть мгновенно растаяла, покрутилась вокруг своей оси, а потом вдруг резко остановилась и натянула пижаму так, чтобы та стала в обтяжку. — Слушай, а тебе не кажется, что-о-о-о…

— Нет, — безапелляционно ответила Шама. — Не выросли.

— Совсем-совсем?

— Совсем-совсем. И уже не вырастут. Смирись.

— Эх…

— Да не переживай ты так! Ты и без того красотка!

— Правда?

— Правда.

— Ты действительно так считаешь?

— Я действительно так считаю, — кивнула Шама. — Успокойся.

— Легко тебе говорить с такими дойками… ой! — Смерть опять сделала круглые глаза и даже прикрыла рот ладошкой. — Прости, я не хотела тебя обидеть…

— Ну что вы тут⁈ — это крикнула Стекловата, заглянув в гараж с улицы. — Уже посраться успели⁈

— Нет-нет! — поспешила оправдаться Смерть. — Это не то, что ты подумала, я просто…

— Да мне плевать, если честно. Как устроились?

— Устроились, Тань, устроились, — сказала Шама. — Но могло бы быть и получше. А тебе, собственно говоря, чего?

— Да я так, проведать соратниц зашла. Спокойной ночи пожелать. И кстати! Вы, если что, завтра не удивляйтесь. Дольче сказала, что попытается Василия Ивановича охмурить и перебраться в дом.

— Ха, — криво ухмыльнулась Шама. — В своём репертуаре. Ну что ж… интересно будет понаблюдать за этим шоу…

Удружил Величество, конечно. Обещал прислать элиту элит и будущее Империи, а в итоге подогнал толпу пигалиц. Элитных и боевых, но всё-таки пигалиц. И вот что мне теперь с ними делать-то?

Строить — скучно, да и не по-мужски как-то.

Воспитывать — так это вообще не ко мне.

Тренировать? Сами справятся, чай не маленькие уже. Да и к тому же, на них ведь даже наорать в случае чего… не то, чтобы нельзя. Неудобно как-то. Да и себе дороже, потому что начнутся сразу же все эти слёзы-сопли. Бабы всё-таки.

Короче…

Поначалу я решил учить девок самостоятельности. Ведь самостоятельность в нашем случае — это главный залог добрых взаимоотношений и комфортного сосуществования со мной. Пускай делают, чего хотят, лишь бы пореже в поле зрения попадали.

А там, глядишь, и практика закончится. Ну а второй раз я на это дело не подпишусь. Лучше на войну.

Теперь у меня был план, а план — это план. Когда есть план, то и переживать нечего, и потому уснул я крепко и глубоко. Тревожностью не мучился; в будущее смотрел с оптимизмом.

Вплоть до самого утра…

— Василий Иванович? Уже проснулись? — услышал я девичий голосок, лишь спустившись на кухню.

Я-то шёл себе взлохмаченный, чесал в срамных местах и ожидал увидеть свой обычный завтрак в исполнении Кузьмича. Яичницу, несколько кругляшей жареной колбаски, стрелку лука с соседского огорода, а вместо этого…

— Я вам тут покушать готовлю.

Вместо этого на кухне уже крутилась одна из альтушек… ну… группа «Альта», альтушки, всё логично.

Короче.

Одна из них уже была тут.

Та, которая чернявая и сисястенькая, с позывным «Дольче». Катя, если память не изменяет. Чертанова. Огневичка. Или нет… Или да… Личные дела девок я на ночь глядя просмотрел, но ясен хрен, что с наскока всё не запомнил.

— Круас-с-санчики, — пропела Катя и с какого-то хрена мне подмигнула.

На кухне тем временем царил настоящий бардак. Весь стол в муке, кругом скорлупки яичные и фантики всякие. А эта стоит в фартуке на голое тело и тесто месит обеими руками.

— Побоялась форму заляпать, — прокомментировала Дольче, поймав мой взгляд.

— Кузьмич?

Тут я увидел, что мой камердинер сидит в углу на высоком барном стуле. Щекой на кулак облокотился и наблюдает за альтушкой, не отводя глаз. И с нежностью такой смотрит, как на детскую поделку из любви и шишек.

— А? — встрепенулся он. — Василий Иванович? Доброе утро.

— Доброе-доброе. А что происходит-то?

— Фройляйн предложила приготовить завтрак.

— Это я вижу. А происходит-то что?

— Вот дурёха! — крикнула Дольче. — Забыла добавить молочка!

А затем схватила со стола стеклянную бутылку. Открыла, значит, а потом вместо того, чтобы добавить в тесто, как давай из горла хлестать. Облилась вся.

— Ой, — улыбнулась и давай рукой по сиськам размазывать. — Какая же я растяпа. Вы уж не наказывайте сильно, Василий Иванович. Фартук я постираю. Хотите, прямо сейчас сниму и закину?

— Ы-ы-ы-ыкх, — выдохнул в углу Кузьмич и закинул ногу на ногу.

Не!

Я же всё-таки не кастрат! И подобные виды меня вдохновляют. И даже будоражат, я бы сказал. Но всё-таки мои вкусы касаемо женщин, они немного другие. Да и потом, она же моей сестре ровесница, а Иринке я как будто бы совсем недавно памперосы менял и с ложечки кормил. Так что…

Эстетически оно, конечно, приятно. Глаз порадовался, спасибо. Но чтобы слюни пускать, как Кузьмич — тут уж извольте.

Да и круассаны в конечном итоге получились — говно.

— Вам нравятся мои булочки? — спрашивала Дольче.

— Нравятся, — врал я.

— Пышные?

— Ага.

— Мягкие?

— Очень.

— Василий Иванович, а можно мы с девочками сегодня переночуем в доме?

— С хера ли?

— Чтобы быть поближе к вам. Рядом с таким мужчиной всяко чувствуешь себя безопасней.

— Тут везде безопасно, — ответил я и вколотил себе в глотку остатки круассана, чтобы этот хлебобулочный недоделок поскорее исчез.

Слава тебе яйца, завтрак закончился, а с ним и все эти сомнительные действия Чертановой. А ко мне в душу уже закрались сомнения насчёт… да насчёт всего. Если и остальные альтушки будут докучать мне с тем же рвением, то это беда.

Это так мой налаженный быт станет разналаженным.

А это плохо.

— Бойцы, — сказал я, собрав всех во дворе. — Пока что свободное время. Походите, осмотритесь вокруг.

— Так точно, Василий Иванович! — прокричала блондинистая, развернулась на сто восемьдесят и пошла исполнять. Осматриваться, стало быть.

Вот от кого не стоит ждать проблем и вот с кем мы точно уживёмся, так это с ней. Её, кажется, Таней зовут. Друидка с богатым военным прошлым. Аббревиатуру её подразделения я сейчас не вспомню, но по факту она служила в специальном отряде для подавления возможных бунтов других специальных отрядов. Типа… охотница на спецназовцев. С соответствующей подготовкой.

Потом обязательно её с Лёхой познакомлю; для обмена опытом. Главное, чтобы он её на свои грибочки не подсадил. А то друид друида видит издалека…

— Я по делам. Кузьмич за старшего, — добавил я и пошёл прочь с участка.

И, к слову, не соврал ни разу. За аренду коровника я обещал председателю СНТ снопы сена к краю поля стащить. А впрочем, я этим каждый год занимаюсь. Мне не сложно, — делов на полчаса, — а экономия на сельхозтехнике внушительная.

— Василий Иванович⁈ — услышал я, выйдя за ворота.

Опять Чертанова!

— Василий Иванович, погодите! — чернявая бежала за мной так, будто пыталась оторвать груди.

Ей бы лиф хоть какой-то придумать. А то ведь, пока молодо, держится, конечно, но потом-то аукнется, да ещё как. Провиснет так, что хоть в рулон сворачивай.

— Чего тебе?

— Василий Иванович, а вы куда?

— На сеновал.

— Сенова-а-а-ал, — протянула Дольче и улыбнулась. — Хочу с вами на сеновал.

— И что ты там собираешься делать?

— Я вам… я вам помогу, — и волосики поправляет, стоит.

Вот ведь… Ну не посылать же её в задницу, верно? За что? Она ведь участие вроде как проявила.

— Ладно, пошли.

— Спасибо, Василий Иванович!

Какое-то время и впрямь шли тихо. Молча. За это я даже начал проникаться к Чертановой, но тут вдруг:

— Василий Иванович, а тут змеи водятся? — спросила Дольче.

— Водятся, — честно признался я.

— А ядовитые?

Вопрос, конечно, интересный. До появления в местных лесах Лёхи, здесь в основном обитали ужи, гадюки и медянки. Формально, из этого списка можно назвать ядовитой лишь гадюку, но бояться её укуса, будучи одарённым, — это смешно. Другой момент, что Лёха здесь всё-таки поселился, и теперь кого только среди местной фауны не встретишь.